окна, скатерть и
  покрывало на кровать. Жизнь вроде бы налаживалась. Паспорт вопросов не
  вызвал, а фотография как будто вовсе никого не интересовала, точнее, ее
  несходство с моей физиономией. Правда, заведующая ко мне приглядывалась, и
  это позволяло думать, что рассказанная мною история вызвала у нее
  подозрения, но время шло, и все утряслось само собой. Только не для меня.
  Когда появилась крыша над головой и даже работа, на смену страху пришла
  лютая тоска. Дни шли за днями, я что-то делала, разговаривала с людьми,
  ждала зарплату, ходила в магазин и не могла понять: зачем все это? Неужели
  это моя жизнь? Завтра, послезавтра и еще много-много дней.
   Вечерами я лежала на диване, уставившись в потолок, и думала: зачем
  судьбе было угодно, чтобы я в тот миг спустилась в погреб? Было это спасение
  или наказание, чтобы я до конца своих дней мучилась и решала: зачем?
   В моем случае время оказалось плохим лекарем, боль не исчезала,
  заставлять себя жить с каждым днем становилось все труднее. Я не могла
  пожаловаться на людскую черствость, напротив, ко мне все как будто неплохо
  относились, и девчонки на работе, и даже соседи-пьяницы, но мне это было
  безразлично. Все чаще я доставала изрядно потрепанную газету и перечитывала
  статью, потом долго вглядывалась в темноту за окном. Каждый раз это
  заканчивалось тем, что я брала в руки подушку с зашитым в нее пистолетом,
  вертела в руках