дцать...
   Карташов направился вдоль вокзала, к киоску, расположенному в самом его
  конце. Он уже почти сравнялся со ступенями, ведущими в пункт обмена валюты,
  когда рядом, у бровки тротуара, остановилась четырехдверная "ауди". Из нее
  вышел в темных очках, коренастый, склонный к полноте, мужчина, и Карташов
  мог поклясться, что человека с такой походкой и с таким огромным, с
  залысинами, лбом он уже где-то видел.
   Мужчина что-то сказал сопровождавшему его молодому парню и, взяв у того
  большой коричневый кейс, стал подниматься на крыльцо пункта обмена валюты.
   Передняя дверца "ауди" распахнулась, и Карташов увидел сидящего за
  рулем упитанного, тоже молодого, водителя. Тут же внимание привлекла
  припарковавшаяся за джипом "девятка" с тонированными стеклами. Однако время
  шло, а из машины никто не появлялся.
   Карташов дошел до киоска и, купив бутылку пива, зашагал назад, чтобы за
  телефонной будкой сесть на лавку и спокойно перекурить. Он уже был в двух
  шагах от кабины, когда на пороге обменного пункта появился тот же человек с
  коричневым кейсом и Карташов отчетливо увидел его лицо. Сначала он не
  поверил своим глазам - перед ним, вне всякого сомнения, предстал не кто
  иной, как Венька Брод. Солагерник, на три года раньше его вышедший на
  свободу. Карташов собрался было его окликнуть, как вдруг "девятка" с темными
  стеклами ожила. Обе задние дверцы распахнулась и из них стали выскакивать
  люди с пистолетами