тами в руках. Они тут же открыли стрельбу и Карташов, глядя на
  спускавшегося по ступеням Брода, запоздало осознал, что выстрелы посвящены
  его особе. Когда Брод уже начал падать, рука его телохранителя, откинув полу
  пиджака, извлекала из кобуры пистолет. А нападавшие уже были на тротуаре и
  один из них двумя выстрелами уложил на руль водителя "ауди", а второй
  нападавший, стреляя на ходу, побежал в сторону падающего со ступенек Брода.
   Карташов прижался к будке и, как зачарованный, смотрел на человека,
  приближающегося к Броду. Он видел, что охранник того растерялся: вместо
  того, чтобы вывести из игры бежавшего в сторону Брода налетчика, выстрелил в
  его напарника, находящегося ближе к "девятке". Пуля скользнула по
  металлической опоре и, не задев нападавших, улетела в сторону камеры
  хранения. Однако второй выстрел телохранителя был точным - нападавший,
  словно споткнувшись о невидимое препятствие, дернулся, его колени
  подогнулись и он плашмя упал под колеса "девятки". А тот, что бежал на
  Брода, продолжал беспорядочно стрелять и Карташов увидел, как огромная,
  горящая в солнечных лучах витрина раскололась и начала распадаться на острые
  клинья. Между выстрелами слышался обвальный звон стекла.
   Брод скатился с крыльца, кейс, выпавший из его рук, одиноко замер в
  метре-полутора от него. Серебристая монограмма на крышке кейса блеснула на
  солнце и тут же покрылась поднятой с тротуара