Но утром встанет первая и соберет Евлентьева в дорогу.
   Так все и произошло.
   За исключением одного. Уже в прихожей Анастасия неожиданно приникла к
  нему, долго смотрела в глаза и произнесла слова совершенно странные:
   - Я буду ждать тебя, Виталик... Постарайся вернуться... Ладно?
   - Ты что?! - вскричал он.
   - Возвращайся, Виталик, - она подержала ладошки на его груди и легонько
  подтолкнула к выходу.
   У Евлентьева было такое ощущение, будто он попал в невидимую, но хорошо
  отлаженную машину, каждая деталь которой подогнана настолько точно, что
  между ними не возникает никакого трения, никакого зазора. Едва он вышел к
  площади Савеловского вокзала, как от длинного ряда машин отделилась одна и
  мягко, бесшумно приблизилась к нему. Дверь распахнулась, и ему ничего не
  оставалось, как сесть на переднее сиденье.
   - Привет, старик, - сказал Самохин. Был он сонный, хмурый и вроде чем-то
  недоволен.
   - Привет, - ответил Евлентьев, вглядываясь в ту-манное пространство
  привокзальной площади.
   Торговцы только начинали выкладывать свой товар. Кряхтя и постанывая,
  бабки раскладывали зелень, книготорговцы выглядели помятыми, молча лепили
  они на прилавках разноцветную чешую потрясающих бестселлеров, естественно, в
  хорошо прошитых переплетах, естественно, по дешевой цене, поскольку работали
  без посредников и так далее - Евлентьев прекрасно знал все, что говорили они
  покупателям. И неизменно держали