ернулся к Самохину.
   - Всего понемножку, старик, всего понемножку...
   - Женщина? Да, ушла. Хорошая женщина, Боже, какая хорошая женщина! -
  горько простонал Самохин.
   - Вернется, - успокоил его Евлентьев. - От банкиров не уходят.
   - Уходят, старик, уходят... Она ведь не просто ушла - увели.
   - Кто?! - возмутился Евлентьев.
   - Какой-то эстрадный пшибздик... На ночную жизнь ее потянуло, видишь ли,
  а я по ночам сплю. Для крепкого сна мне хватает дневных впечатлений.
   - Тогда да, тогда конечно, - посочувствовал Евлентьев - он и не надеялся,
  что Самохин начнет рассказывать более подробно.
   Молча они доехали до Кольцевой дороги, пересекли ее и устремились по
  Минскому шоссе мимо Немчиновки, мимо Одинцова, мимо Голицына в сторону
  Дорохова.
   Весенний туман смягчал границу леса, по обочинам, в стороне от дороги,
  стояли розоватые в утреннем свете коттеджи состоятельных граждан. Почему-то
  все они были в равной степени не достроены - то ли начинали их возводить
  одновременно, то ли хозяев одновременно постигали финансовые неприятности.
   Минское шоссе в это время было влажным и пустынным. Сужаясь к горизонту,
  оно как бы вонзалось в серый туман. Встречные машины с тусклыми подфарниками
  проносились рядом с легким напряженным шелестом.
   - Прекрасная погода, не правда ли? - с подъемом произнес Евлентьев, но
  была в его вопросе и явная издевка. Дескать, если мы не можем поговорить
  откровенно, займемся