Не то он уловил в нем что-то опасное для себя,
  не то унизительное. - Значит, так, старик... Постараюсь тебе объяснить...
   - Думаешь, пойму?
   - Заткнись. Мне не важно, поймешь ли ты меня... Для меня сейчас важно
  произнести эти слова, быть достаточно откровенным, чтобы потом не возникало
  никаких недоразумений.
   - А они возможны?
   - Заткнись, - повторил Самохин так же негромко, с тихой яростью. - Дело
  вот в чем... Когда речь идет о больших деньгах, о большой ответственности
  друг перед другом, о риске, о решениях, которые отражаются на судьбах людей,
  на их жизни...
   - Ты имеешь в виду продолжительность их жизни - уточнил Евлентьев.
   - Да, старик, я имею в виду именно это - продолжительность их жизни. Ты
  попал в точку. Но не потому, что такой уж проницательный, а потому, старик,
  что я говорю с тобой достаточно доверительно. Поэтому слушай и не перебивай.
  Твоя догадливость, сообразительность и прочие хорошие качества меня сейчас
  не колышут. Понял?
   - Начинает доходить, - Евлентьев почувствовал, что ступил на зыбкую
  почву, что Самохин на грани срыва, и он сильно рискует, разговаривая с ним в
  таком тоне, а потому ернический набор сбавил, но совсем отказаться от него
  не мог.
   - Тогда продолжим. Так вот... Когда речь идет о том, что я тебе только
  что перечислил, имеет значение все, абсолютно все. К примеру, мы
  договорились идти в баню, а я не пошел по какой-то причине. Это очень плохо
  для