для меня. Этого достаточно, чтобы во мне усомниться. Или я обещал
  позвонить... Не по делу, просто так, из вежливости, поздороваться, спросить
  о самочувствии... Не более того. И не позвонил. Старик, ты, может быть, даже
  не представляешь, как это плохо. Первое, о чем подумают серьезные люди, -
  стоит ли вообще иметь со мной дело.
   - Ишь ты! - Евлентьев слышал нечто новое для себя. То, чем он занимался,
  его суетная, мелкая работа не требовала слишком уж серьезного к себе
  отношения.
   Да и вся жизнь его складывалась из чего-то зыбкого, необязательного,
  расплывчатого, не было в ней столь уж суровой требовательности ни к себе, ни
  к другим.
   - И я веду себя так же, старик. Я тоже вычеркиваю из своего блокнота, из
  своей жизни людей, которые хоть в малом подвели меня, огорчили, не выполнили
  самого незначительного обещания. Один мужик отправлялся в Англию и пообещал
  привезти шариковую ручку... Триста лет в гробу! В белых тапочках нужна мне
  эта ручка! Она мне совершенно не нужна. Но он обещал привезти. И не привез.
  Я больше не имею с ним дел. Не потому, что я такой уж капризный или еще
  какой... Я не имею права иметь с ним дело, если хочу уцелеть в этой схватке.
   - Какой схватке? - осмелился наконец спросить Евлентьев.
   - В схватке, которая называется жизнь. Идет борьба, старик, идет жесткая
  борьба за выживание!
   - Есть жертвы?
   - Да что там жертвы! Трупами усеяны обочины всех жизненных