временно, что это пройдет, едва только он покинет странноватый дом отдыха,
  но то, что он ощутил в себе, понял, что может быть и таким... Это его
  озадачивало. Впрочем, точнее будет сказать, забавляло, потому что не
  испытывал он ни сожаления по прежнему себе, ни страха перед будущим.
   Ну, ладно, все это хорошо.
   Чем же занимались отдыхающие в оставшееся время? Они сытно питались, по
  вечерам смотрели будоражащие кровь фильмы, отдыхали после обеда, совершали
  пробежки перед завтраком...
   А остальное время?
   Остальное время Евлентьев и другие отдыхающие занимались стрельбой. Да,
  стреляли из самых различных систем стрелкового оружия - из пистолетов
  Макарова и Стечкина, из карабинов и винтовок с оптическими прицелами, из
  автоматов Калашникова и "узи", из итальянской "беретты" и немецкого
  "вальтера" - из всего, что может встретиться в жизни человеку рисковому и
  склонному к авантюрному времяпрепровождению.
   Стреляли много, по разным целям, из разных положений, не считая патронов
  и не жалея их нисколько. Если при первых стрельбах Евлентьев брал ту же
  "беретту" с некоторой опаской, держа ее на расстоянии и сдвигая
  предохранитель с таким видом, будто из этого тяжеловатого пистолета может
  что-то выскочить, то на третий день он брал "беретту" совершенно спокойно,
  не глядя передергивал затвор, уже выискивая на мишени то место, куда ему
  предстояло всадить все пятнадцать