вхожу в первую десятку Москвы.
  Конечно, среди банков моего пошиба. Так что советую - накопления неси ко
  мне.
   - А не слиняешь?
   - Обижаешь, старик, - укоризненно протянул Самохин. - Если придется
  гореть, тебе сообщу первому - приходи, дескать, забирай свои миллионы, пока
  не поздно.
   - Следующая Беговая, - сказал Евлентьев. - Не прозевай.
   - Успею... А это дело... - Самохин ткнул ногой в сумку под лавкой, -
  кормит?
   - Хиловато.
   - Поит?
   - А вот это уже нет... На питье не хватает.
   - Так, - Самохин посерьезнел, наклонился, чтобы посмотреть на сумку, без
  всякой мысли наклонился, но, наткнувшись на размокшие, давно не чищенные
  ботинки старого друга, распрямился. - Хочешь, куплю весь твой товар? -
  неожиданно спросил он.
   - А зачем он тебе?
   - Я его тебе и оставлю... А?
   - Нет, Гена... Не надо. Неловко получается. Два-три рейса - и я весь его
  распихаю. После обеда торговля поживей пойдет.
   - Ты что... Обратно в Голицыне? - спросил Самохин почти с ужасом.
   - Нет, - покачал головой Евлентьев. - Только до Одинцова. Дальше торговли
  нет...
   - И так весь день?
   - Ну, почему обязательно весь... Не весь...
   - Слушай, Виталий... Нам нужно увидеться.
   - Увидимся, - Евлентьев пожал плечами. - Почему бы и не увидеться хорошим
  людям. Обязательно.
   - Сегодня.
   - Боюсь, не получится... Дело в том... Понимаешь... У меня назначена одна
  небольшая встреча личного плана, - Евлентьев