заранее
  озверевшими уже без поддельной водки и поддельных газет. Сами по себе. О чем
  постоянно сообщает своим читателям все тот же "Комсомолец".
   - Надо же, как интересно, - Анастасия склонила голову, раздавила окурок в
  блюдце.
   Когда-то в детстве Анастасия закончила музыкальную школу, потом в старших
  классах посещала кружок журналистики, потом отучилась в педагогическом
  институте, и все это, вместе взятое, давало ей право о чем угодно говорить
  свободно, легко и как бы даже со знанием дела. Комета, пересекавшая
  небосвод, овца Долли, выращенная из куска вымени, премия "Оскар" за нечто
  безнадежно тупое и обо всем остальном на белом свете она говорила убежденно,
  даже с вызовом, позволяя себе суждения, на которые никогда бы не решился
  человек более осведомленный.
   Занималась Анастасия тем, что помогала Евлентьеву - на каких-то базах,
  оптовых рынках, складах покупала списанные книги, залежалые конфеты,
  коробочки с высохшими духами и все это тащила домой. А Евлентьев с утра
  набивал сумку и шел к электричкам Белорусского вокзала. Концы с концами
  сводили, но не более. А Евлентьева она доставала, частенько доставала, не по
  злобности натуры, не из сатанинского тщеславия или простой бабьей спеси, а
  потому лишь, что это позволяло ей выживать, находить хоть какой-то общий
  язык с собой же.
   Анастасия сразу, едва только Евлентьев вошел, едва переступил порог,
  почувствовала, что какой-то