возь выбитые стекла окон. Сто лет назад мимо проходило
  два-три поезда в сутки, но вокзал был украшением всей округи, а сейчас,
  когда электрички с металлическим визгом проносились каждые пять минут,
  вокзал сделался ненужным.
   Часы на здании показывали пять минут десятого. Немного опоздав, подошла
  электричка из Москвы. С шипением раскрылись двери, и из вагонов на перрон
  высыпали люди - все мужчины неотличимо походили на человека, сидевшего на
  мокрой скамейке, все женщины вполне соответствовали мужчинам.
   Двери захлопнулись, и электричка, набирая скорость, с воем ушла в серую
  мглу, в сторону Можайска.
   Человек на скамейке пошевелился.
   Прошло еще пять минут, и из той же влажной мглы медленно и бесшумно
  выполз состав. Что-то объявил гнусавый диктор. Его голос напоминал чье-то
  беспорядочное топтание по мятой жести. И хотя ни слова понять было
  невозможно, на платформе возникло движение, люди стали подтягиваться к
  дверям вагонов. Поднялся и человек в серой куртке. Он взял свою сумку,
  поднес ее к задним дверям последнего вагона и поставил на асфальт. Сумка,
  похоже, была достаточно тяжелой, и держать ее в ожидании, пока откроются
  двери, ему не хотелось.
   - Куда электричка? - спросил парень, забравшийся прямо с путей на
  платформу, тоже, кстати, в черных ботинках, серой куртке и вязаной шапочке.
   - На Москву.
   - Скоро пойдет?
   - В десять пятнадцать, - человек