л за этот необязательный в общем-то перекус. Догадывалась,
  догадывалась бедолага^ что он расплатился не только за ужин, но уже за все с
  ней расплатился.
   Быстрой и уверенной походкой Самохин подошел к вешалке, сбросил черное
  длинное пальто, провел расческой по волосам, смахнул невидимые пылинки с
  плеч и вопросительно взглянул на Евлентьева, который все еще ковырялся с
  "молнией" на куртке.
   - Заело? - спросил Самохин странным голосом, будто в его вопросе было
  куда больше значения, чем это могло показаться постороннему человеку.
   - Немного...
   - Это плохо.
   - Почему? - поднял Евлентьев улыбчивый взгляд. - Мы опаздываем?
   - Дело не в этом. Есть люди, у которых всегда что-то заедает... Не в
  одном месте, так в другом, не еейчас, так чуть позже... Ты не из них?
   - Надеюсь, - Евлентьев справился наконец с "молнией". Оказалось, что
  между зубьями попала складка ткани. Потеряв терпение, Евлентьев рванул
  посильнее - в зубьях так и остался выдранный лоскут.
   - Вот это уже обнадеживает, - произнес Самохин, и опять в его голосе
  прозвучало значение, явно выходящее за пределы случившегося.
   - Вот видишь, - облегченно улыбнулся Евлентьев. - Значит, я не так уж
  плох.
   - Посмотрим, - обронил Самохин. Он решительно пересек вестибюль, поднялся
  по трем ступенькам и ступил на ковровую дорожку, которая шла через холл,
  увешанный картинами, уставленный стеклянными витринами со статуэтками