овек с сумкой отвечал немногословно, но
  охотно, его не тяготил разговор, он даже несколько оживился, взглянул парню
  в лицо.
   - Дай закурить, - сказал тот.
   - Не курю.
   - И не пьешь?
   - Пью.
   - Сто грамм осилишь?
   - Осилю, - какое-то подобие улыбки тронуло лицо человека, чуть
  раздвинулись губы, потеплели глаза.
   - Сейчас зайдем, разберемся, - сказал парень и для верности похлопал себя
  по нагрудному карману. В нем явственно ощущалось некое вздутие, видимо, там
  и находилась бутылка.
   - Разберемся, - кивнул человек и бросил опасливый взгляд на сумку.
   - Чего везешь?
   - Да так...
   - Торговля?
   - Вроде того.
   - Кормит? - продолжал допытываться парень, но без большого интереса. Ему,
  похоже, просто хотелось переброситься хотя бы несколькими словами, перед тем
  как выпить с незнакомым человеком. - Или слабо?
   - Когда как...
   - Слышал такую песню... Начало не помню... Пудра, крем, одеколон, три
  пуховых одеяла, ленинградский патефон... Угадал? - усмехнулся парень,
  показав железные зубы.
   - Почти.
   Двери резко раздвинулись в стороны, обнажая проход в тамбур. Напирая и
  толкаясь, люди рванули в вагоны, хотя знали, что можно бы и не торопиться,
  что на начальной станции места хватит всем. Но привычно пробуждалась в
  каждом боязнь оказаться обманутым, обмишуленным, обойденным.
   - Сюда, - парень суматошно затащил человека с сумкой в первое же купе.
   Причем сам поставил