ула там
  дверцей холодильника и вернулась со стаканом холодного кефира. Не открывая
  глаз, Евлентьев протянул руку, нащупал холодные грани стакана и, приподняв
  голову, залпом выпил. И тут же со слабым стоном снова упал на подушку.
   Анастасия взяла из его ослабевших пальцев стакан, вытряхнула себе в рот
  остатки кефира. Чуть приоткрыв глаза, Евлентьев увидел на фоне светлеющего
  окна ее тонкую, не правдоподобно тонкую руку, которая казалась совсем
  полупрозрачной рядом с толстыми складками свитера.
   - Выжил? - спросила Анастасия.
   - Еще не знаю...
   - Похмелишься?
   - Упаси Боже!
   - Значит, выживешь... Это хорошо. Тогда я собираюсь.
   - Куда?
   - За товаром... Возьму пару пачек "Московского комсомольца". Он хорошо
  расходится - народ любит бифштекс с кровью...
   - Не надо, - Евлентьев пошарил в воздухе рукой, нащупал ладошку Анастасии
  и сжал, не позволяя ей отлучиться.
   - Что не надо? Газету?
   - Вообще не надо... Завязали с электричками.
   - Виталик... А это... Кушать?
   - Возьми в пиджаке... Во внутреннем кармане... На первое время хватит.
   - Самохин? - удивилась Анастасия.
   - Да.
   Анастасия подошла к стулу, на спинке которого висел пиджак Евлентьева,
  скользнула ладошкой во внутренний карман и, Нащупав нечто похрустывающее,
  вынула две полумиллионные купюры. Подошла с ними к окну, осмотрела каждую с
  двух сторон, в полной растерянности повернулась к Евлентьеву.
   - Послушай... А что...