азве есть такие деньги?
   - Какие? - не понял Евлентьев, в это утро он вообще мало что понимал.
   - По пятьсот тысяч рублей в одной бумажке?
   - Других у него не было.
   - А они настоящие?
   - Магазины откроются... Проверим.
   - Проверим, - кивнула Анастасия и снова сунула деньги в пиджак.
   - Возьми одну себе... А вторую мне оставь, - простонал Евлентьев. От
  вчерашнего блеска в нем ничего не осталось - спутанные волосы, затуманенный
  взгляд, смятая рубашка уже не столь ослепительной белизны, какой она
  сверкала совсем недавно.
   - А тебе зачем? - рассмеялась Анастасия. - Посмотри на себя, ты же
  недееспособен. Обманут, отнимут, сам потеряешь.
   - Тогда бери обе, - сказал Евлентьев. Каждое слово давалось ему с такими
  муками, что Анастасия сжалилась и вопросов больше не задавала.
   Обычно после подобных испытаний Евлентьев приходил в себя где-то к
  вечеру.
   Весь день он маялся, перекладывая с места на место книги, чинил краники,
  выключатели, ходил в магазин за хлебом и молоком, просто лежал, глядя в
  потолок и тихо прощаясь с жизнью. И только после пяти-шести часов вечера
  вдруг обнаруживал, что в мире есть звуки и краски, вспоминал, что совсем
  недалеко, в этом же доме, возле булочной есть тяжелая коричневая дверь, за
  которой его наверняка встретят радостными криками. Старший Варламов побежит
  ставить чайник, а младший, получив деньги, тут же мотанется за бутылочкой. А
  когда вернется