-то железка. И тогда
  Евлентьев, не колеблясь, брызнул ему в лицо струей газа. Длинный замер на
  какое-то время, потом вдруг заорал, широко открыв рот, и Евлентьев направил
  струю прямо в этот рот и нажимал, нажимал кнопку баллончика в нескольких
  сантиметрах от истошно орущего рта. К ним на площадку сбежали оставшиеся
  трое, и Евлентьев, оставив длинного, успел все-таки брызнуть в направлении
  каждого из них. Парни отшатнулись, прижали руки к глазам, и тогда Евлентьев,
  не теряя ни секунды, бросился вниз, в дверь, на улицу.
   Оглянувшись через некоторое время, он убедился, что за ним никто не
  гонится, и перешел на шаг. Пересек один двор, углубился во второй, в третий.
  Уже стемнело, и найти его после всех метаний уже вряд ли было возможно.
   Идти на станцию побоялся - его могли ждать на платформе. Во всяком
  случае, если парни бросились преследовать его, то прежде всего они подумали
  бы о станции. И Евлентьев, выскочив на Можайское шоссе, принялся
  останавливать машины, идущие в сторону Москвы-. Но все проносились мимо, те,
  кто промышлял извозом, уже разъехались.
   Наконец остановился потрепанный "жигуленок".
   - В Москву поедем? - спросил Евлентьев, распахивая переднюю дверцу.
   Водитель оказался пожилым, распаренным от жары толстяком.
   - Платить будешь - поедем...
   Не уточняя, сколько надо платить, куда ехать, Евлентьев упал на сиденье
  рядом с водителем и захлопнул дверцу.
   - Не догнали?