ьев, не скупясь, купил за тридцать пять
  тысяч рублей бутылку "Смирновской", настоящей, российской "Смирновской", а
  не какой-то заокеанской подделки. Слишком много на него сегодня навалилось
  событий, чтобы вот так просто спустить их, не осмыслив, не освятив
  стопкой-второй.
   Когда он вошел в дверь рядом с булочной, Варламов, едва увидев его, тут
  же заорал радостно, бросился ставить чайник, смахивать со стола кисти,
  краски, крошки. Видимо, тяжело давалась ему рабочая усидчивость, и он
  искренне радовался каждому поводу отложить кисти, перевести дух.
   А Евлентьев молча поставил бутылку на стол, молча разделся, бросив куртку
  на ворох бумажных рулонов, подшивок довоенных журналов, на обломки старых
  роялей, буфетов, кушеток, которые Варламов подбирал, обходя время от времени
  ближайшие свалки.
   - Ты как? - спросил Варламов, пылая щечками. - Чайку маханешь? Махани
  чайку-то, махани!
   - Да махану, - Евлентьев тяжело опустился на диван, тоже когда-то
  подобранный во дворе этого громадного дома. - И не только чайку.
   - А, понял... Перебиты, поломаны крылья, нет в моторах былого огня...
  Так?
   - Примерно, - вяло улыбнулся Евлентьев. - Что Зоя?
   - О! - вскричал Варламов. - Ты не представляешь! Оказывается, у нее и
  раньше были контакты с инопланетянами! Более того, они у нее постоянны!
  Чем-то она приглянулась высшему разуму!
   - Не может быть! - вымученно удивился Евлентьев.