италий, - негромко произнес Самохин, словно прочитав мысли
  приятеля. - Нас двое. И больше никого. Так будет не всегда, но пока это так.
   Евлентьев не ответил. Слова Самохина и не требовали ответа. Шел теплый
  весенний дождь, смывая последние клочья грязного снега. Капли барабанили по
  железной крыше, стекали по ветровому стеклу. По до-"рожке торопились жильцы,
  прыгая через лужи, перед самым капотом пробежал мокрый мужик, зажав в кулаке
  горлышко поллитровки. Евлентьев механически отметил, что бутылка полная,
  нераспечатанная, значит, мужика где-то поджидали...
   - Не вздумай пить, - сказал Самохин, поймав взгляд Евлентьева. -
  Проболтаешься.
   - Отличная идея, - шало улыбнулся Евлентьев и, распахнув дверцу машины,
  вышел на мокрый асфальт. Он поднял куцый воротник куртки, сунул руки в
  карманы и побежал к арке, которая вела к его дому. Спрятавшись от дождя, он
  обернулся - машина Самохина стояла на месте. Евлентьев помахал рукой,
  Самохин в ответ помигал фарами. На том и расстались.
   Два дня Евлентьев ходил из угла в угол, молчал, стоял у окна. Со стоном
  упав на диван, он так напряженно смотрел в потолок, словно надеялся увидеть
  там нечто обнадеживающее. Анастасия не вмешивалась в его борьбу с самим
  собой, поскольку знала наверняка, чем все закончится, - придет Евлентьев,
  сядет на пол у ее кресла и все расскажет. А она по такому случаю выключит
  звук в телевизоре, запустит пальцы в его волосы