ы и будет, кажется, не только
  слушать, но и касаниями своими будет что-то такое-этакое воспринимать.
   Так все и случилось.
   Поднялся Евлентьев с дивана, тяжело поднялся, словно бы даже по частям -
  сначала одну ногу сбросил на пол, потом вторую, рукой ухватился за
  подлокотник и наконец встал на ноги. Медленно подошел к креслу и так же, как
  вставал, по частям, опустился на серый затертый палас, который служил,
  похоже, не одному поколению.
   Помолчал, глядя пустыми глазами в телевизор - там опять что-то жевали,
  глотали, отстирывали, выводили перхоть и прыщи, и опять возникала знакомая
  надпись: "Почувствуй вкус Америки".
   - Значит, так, - начал Евлентьев и замолчал.
   - Внимательно тебя слушаю, - сказала Анастасия. И Евлентьев все ей
  подробно рассказал. Вплоть до того момента, когда он расстался с Самохиным,
  а тот помигал ему мокрыми фарами, залитыми весенним дождем.
   - Врет! - сказала Анастасия и включила звук телевизора. На экране
  бесновался истеричный мужик. Подпрыгивая и повизгивая, он расхваливал
  кастрюли, из которых питается вся Европа. И Анастасия снова убрала звук. -
  Тебя проверяли.
   Но случилась накладка.
   - Непохоже, - пробормотал Евлентьев с сомнением.
   - Это был мой баллончик?
   - Да.
   - На меня во дворе бросилась собака, и я его испытала.
   - Собака выжила?
   - Да. Но скулила очень жалобно. Просто душераздирающе. Так, наверное,
  скулил и твой мужик.