шала этот звук, явственно
  так, совсем рядом...
   - Звон стакана о бутылку? - подсказал Евлентьев.
   - А ты откуда знаешь? - удивилась Зоя.
   - Так это я и был.
   Все, кто был в мастерской, покатились со смеху, а Зоя, оказавшись в
  центре внимания, была счастлива, РДела и показывала язык, который когда-то,
  лет двадцать назад, действительно мог выглядеть довольно соблазнительно
  где-нибудь в лесу, у костра, в слабом свете гаснущего пламени. И чтобы речка
  плескалась рядом, луна чтобы в ней отражалась, лунная дорожка вела бы от
  самого костра и куда-то вдаль, в жизнь счастливую и тревожную, наполненную
  пространством и временем...
   Не получилось, не состоялось, не сбылось...
   Евлентьев вздохнул и вышел, махнув всем на прощание уже от самой двери.
   - А ты чайку-то махани, махани чайку-то! - закричал Варламов, огорченный
  столь скорым уходом.
   - Потом, Юра, потом.
   - А что так?
   - Сам знаешь... Перебиты, поломаны крылья...
   - И нет в моторах былого огня? - радостно подхватил Варламов.
   - Не то что былого, никакого огня, Юра, нету. Стоял теплый апрельский
  день, светило яркое солнце, пахло корой оттаявших деревьев, и девушки
  сверкали потрясающими своими коленками, которые всю долгую зиму вынуждены
  были прятать от глаз людских.
   Евлентьев с облегчением перевел дух. Как ни бестолково было в мастерской
  Варламова, но ему стало лучше, дышалось свободнее, появилась даже чуть ли не
  уверенность,