венном
  носу.
   Было еще одно обстоятельство, из-за которого Евлентьев все-таки
  согласился на встречу с Самохиным, - он надеялся и в то же время опасался,
  что у того могут быть новости о следствии, которое велось где-то в Одинцове.
  Вдруг что-то важное, вдруг неожиданное, вдруг надо все бросать и нестись
  куда-нибудь в дальнее или ближнее зарубежье...
   Машина Самохина была в меру грязной, в меру потрепанной, продуманно
  старой - чтобы ни у кого не возникло желания угонять ее. К тому же именно
  такие вот машины составляли большинство в Москве, и запомнить ее было просто
  невозможно.
   Даже цвет ее быстро и правильно определить вряд ли кто сможет. После
  хорошей мойки она могла оказаться и светло-бежевой, и песочного цвета, так
  называемого "сафари", а может быть, серой или красноватой... Очень удачная
  машина для криминального банкира, как выразилась бы, наверное, Анастасия.
   Евлентьев сразу узнал ее, зашел с тыла так, что, пока он двигался вдоль
  длинного ряда машин, его невозможно было увидеть со стороны заполненной
  народом площади. Дверца была предупредительно открыта, и он с ходу плюхнулся
  на сиденье рядом с Самохиным. Тот приветственно толкнул его локтем, пожал
  руку.
   - А ты ничего, - сказал он, осмотрев Евлентьева. - Прошлый раз каким-то
  зелененьким показался.
   - Ты тоже не выглядел слишком уж розовым... Какие новости?
   - Виталик, не поверишь - никаких! Ничего не знаю и знать не