. Все
  тихо, спокойно, никто не звонит, не тревожит, не задает глупых вопросов, не
  устраивает очных ставок, обысков, перекрестных допросов... А у тебя?
   - Примерно так же.
   - Это отлично!
   - Думаешь, пронесло? В газете заметка была...
   - Этих заметок, старик, за день... Сотни. Я по своим каналам навел
  кое-какие справки о следствии...
   - Ну? - осторожно выдохнул Евлентьев. - И что?
   - Никаких следов! Ты везучий, как... как... Как я не знаю кто! Никто не
  может сказать о тебе ни единого слова. Никто тебя раньше не видел. Не знают,
  к кому ты приходил, зачем, вообще придешь ли еще когда-нибудь. То есть
  положение сложилось... ну просто обалденное! - Глаза Самохина радостно
  сверкали, он был гладко выбрит, в белой рубашке с каким-то переливающимся
  галстуком... Евлентьев подумал, что Самохин совсем недавно вылез из своего
  роскошного "Мерседеса" и снял черное длинное пальто.
   - Значит, ты думаешь, что... пронесло?
   - Уверен, старик! На сто процентов! Кстати, о процентах... Тебе кое-что
  набежало, - он полез в карман и вытащил толстую пачку денег. Десятитысячные,
  как заметил Евлентьев. - Извини, что мелкими, но так уж случилось... Здесь
  миллион.
   - Месяц-то еще не прошел? - напомнил Евлентьев.
   - Видишь ли, Виталий... Мы с тобой, наверное, недели две не увидимся,
  поэтому я решил пораньше выдать все, что положено... Хороший банкир не тот,
  кто вовремя берет деньги, а тот, кто вовремя платит.