е - ничего...
   Пересекая коридор, он автоматически отметил пути отхода: окно, другие
  палаты, столовая, бронированная дверь на засове. Все - не годятся. На
  окнах решетки, а у выхода - дежурный мордоворот. Без шума не снять.
   В уборной стояла такая вонь, что Петр закашлялся. Кто-то постоянно лил
  мимо чаши - вычислить бы гада и ткнуть харей в лужу. Стены покрывали
  многочисленные, но однообразные граффити. Надписи, как Петр заметил,
  делились на две категории: дешевые сентенции вроде "Кто Я?" и "Когда Я
  проснусь?" и автографы всяких психопатов. Из наиболее свежих выделялись
  "Морозова", "Батуганин" и "Панкрашин" - видимо, последнее поступление.
  Странно, но эти три фамилии были нацарапаны одним почерком. Петр почитал
  еще, но, спохватившись, выбросил эту ерунду из головы. Он с грехом пополам
  умылся и, посмотрев в зеркало, огладил щеки. Терпимо. Похоже, вчера
  брился...
   Кто брился - он? Вчера?! Не было этого.
   Петр снова потрогал лицо, будто сомневаясь в его подлинности. Вчера -
  брился. А кроме того ел, справлял нужду, с кем-то разговаривал, делал
  что-то еще... Жил. Целый день. Где все это? Вчера - ничего. Пусто.
  Зацепилось вот: Зайнуллин, остальное выдуло, стерло.
   Мутное, в несмываемых крапинках стекло отразило растерянную физиономию.
  Короткая стрижка, безумный взгляд карих глаз и неровный нос. Первый раз
  перебили в драке - давно, еще в юности, но тогда врачи поправили. Второй -
  сам виноват: