меня, он сразу же
  уступил со вздохом, в котором чувствовалось, как он устал от Сайгона, от
  жары, а может, и от жизни.
   Он сказал по-английски:
   - Мне очень жаль, что я был вынужден просить вас прийти.
   - Меня не просили, мне приказали.
   - Ах, уж эти мне туземные полицейские, ничего они не понимают. - Глаза
  его были прикованы к раскрытому томику "Мыслей" Паскаля, будто он и в
  самом деле был погружен в эти печальные размышления. - Я хочу задать вам
  несколько вопросов. Относительно Пайла.
   - Лучше бы вы задали эти вопросы ему самому.
   Он обернулся к Фуонг и резко спросил ее по-французски:
   - Сколько времени вы жили с мсье Пайлом?
   - Месяц... Не знаю... - ответила она.
   - Сколько он вам платил?
   - Вы не имеете права задавать ей такие вопросы, - сказал я. - Она не
  продается.
   - Она ведь жила и с вами? - спросил он внезапно. - Два года.
   - Я - корреспондент, которому положено сообщать о вашей войне, когда вы
  даете нам эту возможность. Не требуйте, чтобы я поставлял материалы и для
  вашей скандальной хроники.
   - Что вы знаете о Пайле? Пожалуйста, отвечайте на вопросы, мсье Фаулер.
  Поверьте, мне не хочется их задавать. Но дело нешуточное. Совсем
  нешуточное.
   - Я не доносчик. Вы сами знаете все, что я могу рассказать вам о Пайле.
  Лет ему от роду - тридцать два; он работает в миссии экономической помощи,
  по национальности - американец.
   - Вы, кажется, его друг? - спросил