из чувства мести.
  Чужеземцы находили их очень живописными, но я не вижу ничего живописного в
  предательстве или двуличии.
   - А теперь, - сказал я, - появился еще и некий генерал Тхе. Он был
  начальником штаба у каодаистов, но сбежал в горы, чтобы драться с обоими
  противниками - и с французами, и с коммунистами...
   - Йорк, - сказал Пайл, - писал, что Востоку нужна третья сила.
   По-видимому, я должен был тогда же заметить фанатический блеск в его
  глазах, преклонение перед фразой, перед магией числа: "пятая колонна",
  "третья сила", "день седьмой"... Пойми я сразу, на что было устремлено это
  неутомимое, нетронутое сознание, я мог бы уберечь всех нас и даже самого
  Пайла от многих неприятностей. Но я оставил его во власти абстрактных
  представлений о здешней действительности и пошел совершать свою
  каждодневную прогулку по улице Катина. Ему придется самому познакомиться с
  тем, что его окружает; оно овладевало вами, как навязчивый запах: рисовые
  поля, позолоченные пологими лучами вечернего солнца; тонкие росчерки
  удочек, снующих над каналами, как москиты; чашечки с чаем на террасе у
  старого священника, и тут же - его кровать, рекламные календари, ведра и
  битые черепки - намытый временем мусор всей его жизни; похожие на ракушки
  шляпы девушек, чинивших взорванную миной дорогу; золото, молодая зелень и
  яркие одежды Юга, а на Севере - темно-коричневые и черные тона тканей,
  кольцо