тую кофту. Она так часто
  ждала моего возвращения в этот самый час и на этом самом месте.
   - Фуонг, - окликнул я ее. Это значило Феникс, хотя ничто в наши дни не
  похоже на сказку и не возрождается из пепла. Она мне ничего не сказала, но
  я знал, что она ждет Пайла. - Его нет.
   - Je sais. Je t'ai vu seui a la fenetre [Знаю. Я видела, как ты стоял
  один у окна (фр.)].
   - Ты можешь подождать наверху, - сказал я. - Теперь уж он скоро придет.
   - Я подожду здесь.
   - Лучше не надо. Тебя могут забрать в полицию.
   Она пошла за мной наверх. Молча я перебрал в уме несколько насмешливых
  и колких замечаний, но не произнес их: она недостаточно знала и английский
  и французский, чтобы до нее дошла ирония; как ни странно, мне не хотелось
  причинять боль ни ей, ни самому себе. Когда мы поднялись на площадку
  лестницы, старухи повернули в нашу сторону головы, а как только мы прошли
  - их голоса зазвучали то выше, то ниже, словно они пели.
   - О чем они говорят?
   - Думают, что я вернулась домой.
   С дерева, которое я поставил у себя в комнате несколько недель назад по
  случаю китайского Нового года, облетели почти все желтые цветы. Они
  набились между клавишами моей пишущей машинки, и я стал их оттуда
  вытаскивать.
   - Tu es trouble [ты встревожен (фр.)], - сказала Фуонг.
   - Это на него не похоже. Он такой аккуратный.
   Я снял галстук, ботинки и лег на кровать. Фуонг зажгла газовую плитку и
  поставила