ключая
  сигнал. Затем пошел в свою небогато обставленную гостиную, приподнял
  крышку птичьей клетки и покормил сидящего там яркого попугайчика.
   Тут раздался звонок в дверь. Он открыл. Это была лейтенант Катя
  Ровошенко, светловолосая, сурового вида дама лет сорока с лишним, столь
  же преданная своему служению в рядах московской милиции, как и сам
  Данко.
   - Товарищ капитан, - сказала она. - Я принесла ваши документы.
   Он посторонился, пропуская ее на кухню, и вынул бутылку водки из
  морозилки обшарпанного холодильника. Она открыла свой портфель, надела
  очки в роговой оправе и начала читать холодным отрывистым голосом.
   - Ваш паспорт, - сказала она, протягивая ему красную книжицу, - и
  ваше удостоверение, и ваше международное разрешение на перевоз
  преступника через границы иностранных государств.
   Данко взял три темно-желтых конверта и подержал на ладони, точно
  взвешивая.
   - В Международном аэропорту О'Хейр вас встретит представитель
  чикагской полиции.
   - Как его зовут?
   Ровошенко полистала свои записи:
   - Тут не указано.
   Данко кивнул. Он найдет этого человека, когда прибудет.
   Ровошенко вынула из портфеля еще один конверт Он был потолще других.
   - Тысяча долларов наличными. За каждый цент вы должны отчитаться.
  Если по каким-либо причинам этого будет недостаточно или если у вас
  возникнут какие-либо затруднения,