овно боксер от канатов, направляя прямой
  правый котельщику точно в лицо. Удар застал того врасплох и ошеломил
  его. Огарков ухватился за потные волосы котельщика и стукнул его головой
  о стену. Тот медленно сполз на пол.
   Но оставались еще враги. Из пара вынырнул Тартар, рыча и обнажая свои
  пожелтевшие, обломанные зубы. Длинный смертоносный нож был сжат в его
  руке. Тартар низко наклонился, держа нож в стороне от тела, и ждал, пока
  Юрий раскроется.
   Но Юрий хлестанул полотенцем ему по лицу, прямо по глазам, как это
  делают мальчишки в раздевалке. Когда шершавая тряпка шлепнула Тартара,
  ослепив его на секунду, Юрий, вложив в удар всю свою силу, пнул
  противника ногой в пах. Тот издал мучительный, сдавленный крик и рухнул,
  как подрубленное бревно.
   Юрий растолкал сжавшихся раздетых женщин, всего минуту назад с
  наслаждением наблюдавших за мучениями Данко, и выскочил на балкон. Он
  спрыгнул в мягкий снег рядом с Данко и лежащим Владимиром.
   - Виктор? - спросил он. Данко пнул Хиппи ногой.
   - Нет. Не он. Но он здесь, - он зачерпнул пригоршню снега, чтоб
  остудить свою обожженную руку. - Где он, Владимир?
   Владимир что-то пробормотал, выпуская слюну и кровь на чистый белый
  снег.
   - А говорить-то он может? - спросил Юрий, с сомнением рассматривая
  избитого человека.
   - Говорить может, - сказал Данко. И что есть силы пнул распростертого
  мужчину.