отдавался целиком, со всей страстью своей натуры.
   Еще, как ни странно, она ценила шефа за... стихи. Ей сложно было
  определить профессионально, насколько они хороши, но она невольно верила
  заявлениям Ефима о его собственной гениальности: не так уж часто он ее
  обманывал.
   Впрочем, сейчас явно было не до стихов. Надвигалось что-то серьезное. А
  Марина Ивановна никогда не избегала бурь.
   - Действуй, Ефим Аркадьевич. Тебе виднее. В любом случае на меня можешь
  положиться.
   - Не сомневался, - буркнул Береславский, уже набирая номер из
  заготовленного еще дома списка. - Алло, Льва Огонькова будьте добры.
   - Что ему передать? - Голос секретаря был сухо вежлив. Ефим терпеть не
  мог такую формулировку. Сейчас там начнут выяснять, насколько Береславский
  нужен Огонькову. И если окажется, что кто-то другой - нужнее, то Ефиму
  ответят, будто Льва нет на месте. Все эти хитрости понятны, но у Ефима на
  них нет времени.
   - Передайте ему, чтобы поскорее взял трубку.
   - Алло, - пролился из микрофона густой бас Льва. Он вел популярную
  ежевечернюю передачу на 8-м канале. Теперь это был холеный мужчина лет за
  пятьдесят, непременный ингредиент всех светских тусовок. Бомонд, короче.
  
   21 год назад
   Ефим знал его давно, еще с тех времен, когда тот ведал отделом юмора в
  популярной молодежной газете. Береславский принес туда свой первый рассказик
  и дрожащими руками передал его редактору.