у прочим, против них
  ничего не имел, когда я твою фирму от чеченов прикрывал. Ты же знал, откуда
  ветер.
   - Ладно, Василий Федорович, - решил мириться Ефим. - Я не лезу в твои
  дела, ты - в мои. И мы с тобой хорошо ладим, ладно? Для тебя КГБ - твои
  друзья боевые, а для меня - очко играющее, когда я от них стихи прятал. Не
  могу любить тех, кого боялся.
   - А сейчас не боишься?
   - Сейчас я об этом не думаю.
   - Значит, что-то изменилось. А ты все дудишь свое.
   Они некоторое время ехали молча. Потом старик опять задал вопрос:
   - А ты этого Кенгуренко знаешь, что ли?
   - Кунгуренко, - поправил Ефим. - Знаю.
   - Я смотрю, ты чегой-то больно многих знаешь. Коррупционер, что ли?
   - Опять заводишь? Не выйдет.
   - Нет, ну, смотри сам. Генерал милиции тебе звонит, справки дает. К
  полковнику милиции посылает.
   - Причем не одного, а в обществе подполковника КГБ. Они вам хоть платят
  за внештатную работу?
   - А мне моей зарплаты в фирме хватает. - "Это точно", - подумал Ефим.
  Больше старика в "Беоре" получали только они с Сашкой. - На родину я
  бесплатно работаю. - Василий Федорович достал расческу и начал старательно
  причесываться.
   Это зрелище всегда радовало Береславского необычайно. Аккуратное
  небыстрое причесывание пяти раздельно растущих волосинок - и все без тени
  иронии.
   - Что ты ржешь, как конь? - недовольно заметил Ивлиев. - Никакого
  уважения к старшим. Мало тебя