ь. Кунгуренко приказал дежурному по мелким проблемам не
  беспокоить.
   - Ну, за успехи? - с вопросительной интонацией провозгласил бывший опер.
   - Точно. И за здоровье. - Ефим поднял рюмку. Вообще-то он за рулем не
  пил. Но рюмка - не много, а до дома 10 минут. Опять же, если права отберут,
  Ивлиев принесет обратно. У нас же не Америка. Все по уму.
   После первой погрузились в воспоминания. Даже Ивлиев рассказал, как в
  Анголе впервые оказался в небоеспособном состоянии: и враги, и друзья, на
  европейский взгляд Василия Федоровича, были абсолютно на одно лицо.
   Потом старик отошел в туалет, и Ефим задал полковнику почему-то
  занимавший его вопрос:
   - А помнишь, мы с тобой Зайца навещали? Там еще Ксюша была.
   - Помню, - неохотно ответил Кунгуренко. Но в Ефиме уже проснулся
  журналистский зуд.
   - Что с ними стало?
   - Ксюша умерла.
   - Как? - Тут только Ефим сообразил, что эта девушка, может быть, вызывала
  у опера не просто симпатию.
   - Так. Сдал ее этот подонок компании кавказцев. Они "дурь"* возили в
  Москву.
   Ефим вспомнил, что в те годы, когда столицу не сотрясали выстрелы, а
  наличие в деле автомата было сенсацией, самыми опасными при задержании
  считались наркодельцы.
   - Их поймали?
   - Да. МУР. Я отношение не имел.
   - А Заяц?
   - Исчез. - Глаза бывшего опера злобно сверкнули.
   - Куда?
   - Просто исчез.
   - Искали?
   - Ефим, ты все такой же. Пристал, как