этого как раз и не происходило. Поняв, что сломавший его
  опер мертв, он буквально воспрянул духом. Мало того что исчез недомерок,
  внушавший ему такой страх. Ставился под сомнение сам факт страха и процесса
  "ломания". Ведь еще три часа назад Сеня казался ему его личным злым роком,
  непобедимым и неумолимым. А сейчас его тело лежит в каком-нибудь больничном
  морге с биркой на большом пальце. Ну, какой же он после этого злой рок?
  Просто на Петруччо нашло затмение, вот и все.
   Кроме того, Митрошкин - фактически единственный свидетель, который
  реально мог дать показания на Петруччо. Нет свидетеля - нет дела.
   Петруччо даже заулыбался. Сейчас его, конечно, начнут бить. Или делать
  "слоника". Или "вытяжку". Но, господи, сколько раз в его жизни ему делали
  "слоника"? Ни разу не умер. Попрессуют и отпустят. Не он же убил маленькую
  сволочь, хотя очень бы того хотел.
   Кунгуренко тоже почувствовал перемену в настроении задержанного. Не
  понимал ее сути, но видел, что добиться чего-либо от Петрова Петра
  Николаевича будет сложно. И все же он, безусловно, применил бы все силы,
  поскольку других выходов не видел.
   А вот Ефим видел. Не будучи большим сыщиком, но имея профессиональную
  наблюдательность и два года занятий психологией в МГУ, он отметил реакцию
  Петруччо на косвенно сообщенное известие о смерти Митрошкина. Если его
  смерть сделала уголовника неприступным, значит, опера нужно оживить.