- Я думаю, тебе не хочется встречаться с Митрошкиным, - спокойно, как бы
  размышляя вслух, продолжил Ефим.
   Петруччо согласно кивнул.
   - Я не могу полностью отстранить опера от дела, - доброжелательно начал
  Береславский. - Кроме того, надо будет выверить ваши показания по
  задержанию. Но я могу сделать так, чтобы он тебя больше не допрашивал.
   - Согласен, - выдавил Петруччо. - И он обещал, что на меня не повесят
  трупы с "грязного" ствола. Это не мои.
   "Молодец, Митрошкин", - подумал Кунгуренко.
   - Это уже моя забота, - сказал полковник. - Раз обещали - сделаем. Если
  трупы и в самом деле не твои.
   Петруччо получил пачку карандашей и принялся за работу под присмотром
  двух сержантов (ему сняли наручники). А Ефим, полковник и Ивлиев вернулись в
  кабинет.
   Говорить не хотелось.
   На лице Кунгуренко явственно проступил возраст. Смерть подчиненного еще
  долго будет его мучить.
  
   Наконец сержант принес рисунок. Собравшиеся ахнули. Петруччо, безусловно,
  Репиным не был. Однако портрет был выполнен так, что сыщик, встретив
  изображенного, узнал бы его моментально. Это вам не туманный фоторобот. И
  еще из портрета было видно, что художник портретируемого не любит.
   - Такие таланты пропали, - с сожалением констатировал полковник.
   - Почему же пропали? - сказал все время молчавший Ивлиев. - Очень даже
  пригодились. Мне тоже нужна копия.
   - Сделайте несколько ксероксов, - приказал Кунгуренко