очти неподвижна. Крошечная рябь шла лишь от
  выступающего над водой края коряги.
   Это - в правом нижнем углу кадра. Левее и выше вода была такой же темной,
  но уже совсем без морщинок, как антрацитовое зеркало. В ней отражались небо,
  низкие серые облака и - ближе к краю - низкорослые почти облетевшие березки,
  с трудом выросшие на болотине.
   Все вместе это называлось - осень.
   Ефим Береславский удовлетворенно хмыкнул и нажал на спуск. Вряд ли этот
  сюжет принесет ему славу, но он успел прочувствовать настроение момента и
  очень похоже зафиксировать его. А коллекционирование моментов и было
  основной целью Ефима. Если копнуть глубже - с помощью "Лейки" и трех
  "Кэнонов" он, как умел, боролся с быстротечностью жизни.
   В машине, оставленной на шоссе, зазвонил мобильный телефон. Ефим быстро,
  несмотря на свой 56-й размер, выбрался по склону на дорогу, открыл дверцу и
  схватил аппарат. Но не успел. "Мобильник" отключился на мгновение раньше.
   - Кому надо - еще наберут, - проворчал Ефим. Отрываться от камеры было
  обидно. Он подождал пару минут и, не дождавшись повторного звонка, пошел
  обратно. Спускаться было тяжелее. Девяносто пять килограммов нетто не
  способствовали аккуратности сползания по глинистой влажной земле.
   Чертыхнувшись, Береславский стряхнул приставшие к ногам веточки и вновь
  приник к окуляру. Но настроения уже не было. Сделав пару дежурных щелчков,
  Ефим отвинтил камеру от штатива,