развернулся в сторону Ефима.
   На мгновение их глаза встретились. Узнавание и реакция случились
  одновременно. Поток двинулся, Береславский "протянул" машину к инвалиду.
   Центральный замок щелчком открыл заднюю дверь, стекло на своей двери Ефим
  опустил чуть раньше.
   - Садись, Атаман!
   - Спасибо, не надо, - угрюмо ответил инвалид.
   - Садись, засранец! - рявкнул Ефим.
   Инвалид вздрогнул и, неловко подгибая протезную ногу, полез в салон.
  Сзади гудели вынужденно остановившиеся машины, но Ефим никогда не обращал
  внимания на подобные мелочи. Через мгновение "Ауди" тронулась, и
  заторможенный Ефимом железный поток вновь пришел в движение.
  
   25 лет назад
   Береславский попал в этот лагерь по старым горкомовским завязкам. В 17
  лет работать вожатым было еще не положено, тем более с таким контингентом.
  Однако, как говорит известная поговорка, если нельзя, но очень хочется, то
  можно. Ефим эту поговорку модернизировал, изменив слово "можно" на "нужно".
   Вот и сейчас, поулыбавшись Лене, старой, лет двадцати семи, мымре,
  знакомой ему по пионервожатским походам (опять же Ефим пионервожатым никогда
  не был, но ему нравилась девочка Алла из этой команды, и уже давно никто не
  задавался вопросом, почему он участвует во всех пионервожатских тусовках),
  пошептавшись с Игорем, выдвинувшемся в горком из комитета комсомола их
  школы, и посоветовавшись со Львом Борисовичем, замдекана института, куда