ала мама.
   Правда, когда Ефим подрос, он понял, что особой разницы между жильцами
  общаги для отбывших заключение и жильцами их собственного дома не было.
  Просто первые, если вновь не попадали "на зону" и не умирали от водки или
  поножовщины, женились, растили детей, оканчивали вечерние школы. Или даже
  как дядя Володя Казак - институт. ("Это после "пятнашки"-то, от звонка до
  звонка!" - восторгались бабки.) И переселялись в другие дома, например - в
  Ефимов.
   "Сынок, никогда не ходи за сараи", - постоянно твердила мама. И, как
  минимум, половину запланированной цели достигла. Маленький Береславский
  боялся "засарайного" мира.
   Вторая половина достигнутого никак не соответствовала маминым целям. Ефим
  твердо знал, что, как ни страшно, а за сараи придется идти.
  
   Как правило, Ефимов героизм был связан с девчонками. Он всегда любил
  приврать и прихвастнуть, а, сказавши "а", приходилось говорить "б". Зато и
  авторитет у него среди сверстников (и даже гораздо более старших!) был
  немалым.
   Вот и в тот раз все было классно. Он что-то рассказывал, пацаны слушали
  во весь рот. Девчонки делали вид, что им без разницы, но слушали тоже. И в
  этот момент во двор въехал мотоцикл Светловых. На весь двор мотоцикл был
  один, но не это было важно. За рулем сидел Витька! Без бати!
   Ефим мгновенно был забыт напрочь, а он еще не привык к такому людскому
  коварству. Он даже испытал некоторое злорадство,