читались опыт и жестокость. Ефим вздрогнул, почему-то
  вспомнив мальчишку из запретного двора.
   - Вот и он, - со вздохом констатировал педагог.
   - Вы хотите его в первый отряд? - удивился Береславский. - Он же
  маленький!
   - Это у тебя маленький! - заявил Атаман. Окружающие заржали, оценив
  шутку.
   - Не такой уж он маленький, - безрадостно сказал Француз. - Тринадцать
  лет. Еще бы годок - и сейчас бы он не досаждал обществу. А так - мы должны
  перевоспитывать.
   - Понял, студент? - строго спросил Атаман. Он был неплохо информирован:
  Ефим прежде появлялся здесь лишь дважды, когда договаривался с Французом о
  работе и проходил инструктаж.
   - Понял, - Ефим принял вызов и внимательно осмотрел парня. - Будешь в
  моем отряде.
   - А ты в моем, - хохотнул Атаман.
   На том и порешили.
   Вообще спецлагерь "Радуга" имел забавное устройство. Как объяснил
  Француз: "Мы здесь работаем с теми, кого пока нельзя посадить". Поэтому стен
  и "колючки" по периметру не было. Но курить - разрешалось, свежие наколки
  наказывались, мат рассматривался как малое зло.
   Атаман в то лето попортил Береславскому немало крови. В первый же вечер
  он заговорщицки предложил вожатому "трахнуть Маню", то есть, Марию Бочкину,
  унылую девицу лет пятнадцати, у которой приводов было больше, чем пальцев на
  руках и ногах. Разговор состоялся в спальне 1-го отряда.
   Ефим в первую секунду не нашелся с ответом. Атаман счел это