гда никого не подставит. Выпустила его сестра из палаты, вернула одежду,
  провела по подземному ходу (мне Ефим его потом показал) - теперь он не мог
  приехать на "скорой", чтоб ее не репрессировали.
   Никогда бы не подумал, что кто-то так легко может меня использовать. Но
  вместо лекции я побежал ловить машину. Благо это не было сложно: рядом полно
  министерств, и черные "Волги" в отсутствие начальства вовсю халтурили по
  улицам.
   Я почти на себе допер Береславского до машины, предварительно перевязав:
  этому нас обучили добротно, а бинты продавались здесь же, в аптечном киоске.
   Ефим явно повеселел, у него вообще от грусти до восторга один шаг.
   - Вези меня, извозчик! - хрипло воскликнул он.
   - Куда? - подозрительно покосился водитель.
   - В юдоль скорби...
   - В 36-ю, я же сказал, - уточнил я.
   Въехав на территорию (у водителя на стекле висел какой-то важный
  пропуск), мы направились к "травме", где, как выяснилось, в настоящее время
  лежал Ефим. Но тот опять взбодрился и приказал остановиться у
  челюстно-лицевого отделения. Вышел своими ногами, и мы двинулись по длинному
  коридору.
   У отвилка, плавно, без ступенек ведущего вниз, Береславский остановился и
  сказал мне:
   - Бери!
   - Что? - не понял я.
   - Тележку. Пойдешь обратно - поставишь на место.
   Действительно, здесь стояло тележек десять. Ефим достал из сумки слегка
  мятый, но все же белый халат. И даже белый колпак на голову.
   -