ачки на диван по
  несколько штук, у нее в руках вообще ничего не держится, все падает, бьется,
  рассыпается. Может быть, она в очередной раз вывалила из пачки, а Настя
  убрала в стол, аккуратистка запасливая. Нет, даже крошек табачных в ящиках
  не видно после очередной уборки, не то что сигарет. Как всегда, так сказать,
  при наличии отсутствия, курить захотелось еще сильнее.
   Настя засунула руку в карман джинсов, вытащила пачку бумажек.
  Троллейбусные талоны, флаерсы, которые ей всучил возле метро какой-то
  незнакомый придурок-рейвер, сложенный вчетверо тетрадный листок с записанным
  на нем единственным телефонным номером - хоть убейте, Настя не помнила, чей
  это номер, - и - самое главное - две десятки. Ну что же, деньги есть, можно
  и прогуляться до ночника, заодно сока какого-нибудь прихватить, чипсов,
  может быть, пакетик.
   Вот еще один плюс отсутствия в доме родителей - черта бы лысого ее
  отпустили в три часа ночи в магазин. Всего боятся, взрослые люди, а хуже
  детей. Какие-то запуганные, издерганные. Возвращается она с дискотеки за
  полночь - дома разборки. Из гостей под утро - опять разборки. Не сильные,
  правда, так, для порядка, но все равно достает. Как, мол, может молодая
  девушка одна ночью ходить по улицам? А вот так и может. Не хуже, чем днем.
  Если захотят, и днем замочат за милую душу. Да только она-то знает, что не
  так страшен черт, как его малюют родичи. Спокойненько