оем таком же
  древнем и забытом, как и она сама, садике упавшие с дерева поздние яблоки и
  пытается продать их за копейки, чтобы была хоть какая-то возможность купить
  простую незатейливую пищу.
   Но ее неказистый товар смехотворно смотрелся на фоне стоящего рядом
  фруктового прилавка, где красивыми рядами располагались экзотические фрукты,
  привезенные из разных стран. Над ними радушно улыбалось лицо
  азербайджанского торговца. Проходившие мимо люди, естественно, не обращали
  никакого внимания ни на саму старушку, ни на ее яблоки.
   Что-то переломилось в душе Феликса. Комок подступил к горлу. Не осознавая
  конкретного смысла своих действий, он направился в ее сторону. Подойдя к
  ней, Феликс, недолго постояв и о чем-то отрешенно задумавшись, сунул руку в
  карман брюк, вытащил оттуда горсть бумажных купюр и уложил сей ворох в руку
  оторопевшей старушки.
   - Что это, внучек? - с испугом спросила она.
   - Это деньги, бабушка... Возьми, тебе нужнее. А яблочками угостишь
  кого... - улыбнувшись, сказал Феликс и, подумав, добавил: - А это,
  пожалуйста, сделай милость, в церковь снеси, пусть праведным делам послужит.
  - С этими словами он положил на купюры сорванную с дорожного хама золотую
  цепь, развернулся и, ни слова не говоря, направился к машине.
   - Как величать-то тебя, внучек? - На глаза растерянной, обескураженной
  старушки навернулись слезы.
   Но Феликс уже ее не слышал.
  
   Рядом с джипом остановилась синяя "Вольво". Из нее вышел невысокий,
  полный