сь телефонами. Беседа длилась
  довольно долго, и я чувствовал, что он прощупывает меня со всех сторон. В
  конце концов он попросил меня немедленно приехать к нему для серьезного
  разговора, поскольку на следующий день он уезжал далеко и надолго.
  
  Впустив меня в прихожую своей коммунальной квартиры, где ему принадлежала
  одна комната, Постников по-братски обнял меня, что, видимо, означало полное
  доверие. Я огляделся. Стены длинного коридора украшали плакаты "Битлз",
  жестяное корыто и всевозможные шкафчики, запертые на висячие замки, что
  свидетельствовало о сложных отношениях обитателей этой "вороньей слободки".
  Из кухни доносился разговор соседок, где-то раздавался детский визг, в
  крайней каморке гремела музыка. Сильно пахло жареным луком.
  
  Постников провел меня в свою крохотную комнатку, где на обеденном столе уже
  стояла бутылка водки, а на тарелках лежала нехитрая закуска. У стены стояли
  два чемодана, уже, видимо, собранные.
  
  Первую рюмку опрокинули не чокаясь, как на поминках. Я положил на кусок
  черного хлеба круг вареной колбасы, которую не ел уже полгода, и откусил
  здоровый кусок, стараясь, впрочем, не показывать, что голод не такое уж
  редкое явление в стране победившей демократии.
  
  - Ну, так еще раз. Что намерен делать? Чем заниматься? - спросил Постников,
  как-то жестко глядя мне