лаза.
  
  - Не знаю, - пожав плечами, ответил я. - Я же уже говорил.
  Потыкался-помыкался и пришел к выводу, что на хрен никому не нужен. Да все
  мы здесь никому не нужны.
  
  - Это верно, - жестко сказал Постников, наливая еще по одной. - В этой
  стране мы на хрен никому не нужны. Ты хоть понимаешь, что происходит? В
  какое дерьмо нас всех столкнули?
  
  - Честно говоря, весьма слабо, - сказал я, намазывая новый бутерброд.
  
  Я действительно слабо ориентировался в обстановке. С одной стороны, мысль о
  том, что уже не надо ходить на политсеминары и переписывать ленинский
  маразм в толстые тетради, грела душу. С другой стороны, было совершенно
  очевидно, что страна попала в чьи-то руки и как эти руки обойдутся с
  такими, как я, было неясно.
  
  - Так вот. Запомни, мы присутствуем при очередном историческом грабеже
  России. Этот грабеж готовился не один год и будет длиться не один год.
  Пройдет много лет, прежде чем грабители трансформируются. Вернее, не они, а
  их детки. А до тех пор пока грабеж будет продолжаться, тем, кто в нем не
  участвует, придется туго. Выживут далеко не все. Впереди обнищание большей
  части населения, превратившейся в балласт, и дикий беспредел, в котором
  перед такими, как мы с тобой, поставлена дилемма: либо вымирать, как
  динозавры, либо подаваться в бандиты. Ты балласт. Ты обречен