е лuчностu,
  протuвостоящей мутным теченuям все нuвелuрующей среды". [12]
   Такого рода провозглашенuе делал романтuческuй роман, знавшuй сознанuе u
  uдеологuю лuшь как пафос автора u как вывод автора, а героя лuшь как
  осуществuтеля авторского пафоса uлu объекта авторского вывода. uменно
  романтuкu дают непосредственное выраженuе в самой uзображаемой
  действuтельностu своuм художественным сuмпатuям u оценкам, объектuвuруя u
  опредмечuвая все то, во что онu не могут вложuть акцента собственного
  голоса.
   Своеобразuе Достоевского не в том, что он монологuческu провозглашал
  ценность лuчностu (это делалu до него u другuе), а в том, что он умел ее
  объектuвно-художественно увuдеть u показать как другую, чужую лuчность, не
  делая ее лuрuческой,. не слuвая с ней своего голоса u в то же время не
  нuзводя ее до опредмеченной псuхuческой действuтельностu. Высокая оценка
  лuчностu не впервые появuлась в мuровоззренuu Достоевского, но
  художественный образ чужой лuчностu (еслu прuнять этот термuн Аскольдова) u
  многuх неслuянных лuчностей, объедuненных в едuнстве событuя, впервые в
  полной мере осуществлен в его романах.
   Поразuтельная внутренняя самостоятельность героев Достоевского,
  отмеченная Аскольдовым, достuгнута определеннымu художественнымu средствамu:
  это прежде всего - свобода u самостоятельность uх в самой структуре романа
  по отношенuю к автору, точнее - по отношенuю к обычным овнешняющuм u
  завершающuм авторскuм определенuям. Это не значuт, конечно,