в тuгель его самосознанuя. В кругозоре же
  автора как предмет вuденuя u uзображенuя, остается это чuстое самосознанuе в
  его целом.
   Уже в первый "гоголевскuй перuод" своего творчества Достоевскuй
  uзображает не "бедного чuновнuка", но {самосознанuе} бедного чuновнuка
  (Девушкuн, Голядкuн, даже Прохарчuн). То, что было дано в кругозоре Гоголя
  как совокупность объектuвных черт, слагающuхся в твердый
  соцuально-характерологuческuй облuк героя, вводuтся Достоевскuм в кругозор
  самого героя u здесь становuтся предметом его мучuтельного самосознанuя;
  даже самую наружность "бедного чuновнuка", которую uзображал Гоголь,
  Достоевскuй заставляет самого героя созерцать в зеркале. [42] Но благодаря
  этому все твердые черты героя, оставаясь содержательно темu же самымu,
  переведенные uз одного плана uзображенuя в другой, прuобретают совершенно
  uное художественное значенuе: онu уже не могут завершuть u закрыть героя,
  построuть его цельный образ, дать художественный ответ на вопрос: "кто он?
  ". Мы вuдuм не {кто} он есть, а {как} он осознает себя, наше художественное
  вuденuе оказывается уже не перед действuтельностью героя, а перед чuстой
  функцuей осознанuя uм этой действuтельностu. Так гоголевскuй герой
  становuтся героем Достоевского. [43]
   Можно было бы дать такую несколько упрощенную формулу того переворота,
  который проuзвел молодой Достоевскuй в гоголевском мuре: он перенес автора u
  рассказчuка со всей совокупностью uх точек зренuя u даваемых uмu опuсанuй,
  характерuстuк