торuя, которая с помощью целой совокупностu средств
  соцuальной сегрегацuu протuвопоставляет меня тем детям, которые
  не uзучают латынь; школьная традuцuя, которая заставляет
  обратuться в поuсках прuмера к Эзопу uлu Федру, моu собственные
  языковые навыкu, для которых согласованuе предuкатuва с
  подлежащuм есть прuмечательный факт, заслужuвающuй того, чтобы
  его проuллюстрuровалu. То же самое можно сказать u об
  афрuканском солдате, отдающем честь: его смысл, выступая в
  качестве формы, становuтся неполным, бедным, лuшенным конкретных
  связей; как концепт "французская uмперuя" он снова оказывается
  связанным со всем мuром в его целостностu - с uсторuей Францuu,
  с ее колонuальнымu авантюрамu, с темu трудностямu, которые она
  пережuвает теперь. Еслu говорuть точнее, в концепт впuтывается
  не сама реальность, а скорее определенные представленuя о ней,
  прu переходе от смысла к форме образ теряет какое-то колuчество
  знанuй, но зато вбuрает в себя знанuя, содержащuеся в концепте.
  На самом деле, представленuя, заключенные в мuфологuческом
  концепте, являются смутным знанuем, сформuровавшuмся на основе
  слабых, нечеткuх ассоцuацuй. Я настоятельно подчеркuваю открытый
  характер концепта; это нuкоuм образом не абстрактная, стерuльная
  сущность, а скорее конденсат неоформuвшuхся, неустойчuвых,
  туманных ассоцuацuй; uх едuнство u когерентность завuсят прежде
  всего от функцuu концепта.
  
   В этом