товленным зрителям, поэтому он властно остановил толпу, приказав
  отойти назад, а сам тем временем отпер двери вестибюля. Звуки, доносившиеся
  изнутри, к тому моменту поутихли, если не считать настороженного монотонного
  подвывания; но тут же Эрмитэйдж ясно различил в кустах целый хор козодоев,
  издававший дьявольски ритмичный свист, как будто в унисон с дыханием
  умирающего.
   Здание было пропитано ужасным запахом, слишком хорошо знакомым доктору
  Эрмитэйджу, и вот три человека уже устремились через вестибюль к маленькому
  читальному залу, откуда доносился низкий вой. Примерно секунду - никто не
  решался зажечь свет, но в конце концов Эрмитэйдж собрался с силами и щелкнул
  выключателем. Один из троих -- неизвестно, кто именно -- громко закричал,
  увидев то, что было распростерто перед ними среди раздвинутых в беспорядке
  столов и перевернутых стульев. Профессор Райс позднее рассказывал, что он на
  мгновение полностью лишился сознания, хотя смог удержаться на ногах.
   Существо, которое скрючившись лежало на боку, в зловонной луже
  зелено-желтого гноя, липкого как деготь, достигало в длину почти девяти
  футов, и собака порвала на нем всю одежду и частично задела кожу. Оно еще
  было живо, но судорожно подергивалось, грудь же его вздымалась в чудовищной
  синхронности с безумным пением ожидавших снаружи козодоев. Обрывки одежды
  существа и кусочки кожи с его ботинок были разбросаны по комнате, а прямо
  рядом с окном, где он, очевидно, и был брошен, лежал пустой холщовый мешок.
  Возле центрального стола лежал на