г фонарь, но отдавал себе
  отчет, что выйти сейчас на темный двор равносильно смерти. Дети и женщины
  хныкали, воздерживаясь от крика, следуя какому-то загадочному, древнему
  инстинкту самосохранения. Наконец крики скотины затихли, сменившись
  жалостливым мычанием, после чего, в свою очередь, стали слышны удары, стук и
  треск. Семейство Фраев, прижавшись друг к другу в гостиной, не решалось
  двигаться, пока последние отзвуки не затихли где-то далеко, по-видимому, в
  Холодном Весеннем Ущелье. Затем, среди сдавленных стонов из хлева и
  демонических криков ночных козодоев из ущелья, Селина Фрай бросилась к
  телефону и рассказала всем, кому смогла, о второй волне данвичского ужаса.
   На следующий день всю деревню охватила настоящая паника: перепуганные
  группки людей направились к месту вчерашних дьявольских событий. Две
  гигантские полосы разрушений протянулись от ущелья к двору Фраев, чудовищные
  отпечатки покрывали опустошенные участки почвы, а старый амбар с одной
  стороны был совершенно разрушен. Что касается стада, то найти удалось только
  его четвертую часть. Из коров некоторые были растерзаны, а оставшихся в
  живых пришлось пристрелить. Эрл Сойер предложил обратиться за помощью в
  Эйлсбери или Эркхам, но остальные утверждали, что от этого не будет никакого
  проку. Старый Зебалон Уотли, из той ветви Уотли, которая занимала
  промежуточную стадию между нормальностью и вырождением, выдвинул мрачные
  предположения относительно обрядов, которые, видимо, совершались на вершинах
  холмов.