ак студень, как будто все сделано из раздельных
  извивающихся канатов, которые собрали и прижали друг к другу... над этим
  большие выпученные глаза... десять или двадцать ртов или хоботов, которые
  торчат у него со всех сторон, большие, как труба дымохода, и они все время
  вскидываются, открываются и закрываются... все серые, с такими голубыми или
  багровыми кольцами... и о Бо-о-же праведный на Небесах -- там пол-лица на
  верхушке!
   Это последнее впечатление, видим, оказалось слишком сильным для бедняги
  Куртиса, и он потерял сознание, прежде чем смог вымолвить еще хоть слово.
  Фред Фарр и Уилл Хатчинс отнесли его на обочину дороги и положили на сырую
  траву. Генри Уилер, дрожа всем телом, посмотрел через спасенную трубу на
  гору. Сквозь линзы можно было различить три фигурки, которые, очевидно,
  бежали по направлению к вершине так быстро, как только могли и как позволял
  уклон холма. Только это -- больше ничего не было видно. Затем все услышали
  странный шум в долине и у подножия Сторожевого Холма. Это было пение
  бесчисленных козодоев, и в их пронзительном хоре были различимы нотки
  тревоги и зловещего ожидания.
   Теперь труба попала в руки Эрла Сойера, который сообщил собравшимся,
  что три фигурки теперь стоят на гребне холма, на одном уровне с камнем в
  форме алтаря, но при этом в достаточном отдалении от него. Одна из фигурок,
  доложил он, ритмично поднимает над головой руки, и как только Сойер об этом
  сказал, все различили едва слышный звук, такой, как будто жесты
  сопровождались громким