было с ним связано, даже к его
  автобусу. Через несколько минут я заметил появившийся из-за угла небольшой и
  неимоверно старый драндулет отвратительного грязносерого цвета, который
  прогрохотал по Стэйт-стрит, сделал разворот и подкатил к тротуару, на
  котором я стоял. Я сразу же понял, что это именно то транспортное средство,
  которого я ожидал, причем моя догадка вскоре нашла свое подтверждение в едва
  читаемой вывеске над лобовым стеклом автобуса : "Эркхам -- Иннсмаут --
  Ньюбэрипорт".
   В салоне сидело всего три пассажира -- двое смуглых, довольно угрюмых
  мужчин и парень, -- и когда автобус остановился, они неуклюже выбрались из
  него и молча, как-то даже крадучись, направились вверх по Стэйт-стрит.
  Водитель тоже вышел из своей кабины и я проводил его взглядом, пока он
  переходил дорогу в направлении аптеки, где, очевидно, намеревался сделать
  какие-то покупки. Это, как я понял, и был Джо Сарджент, о котором
  рассказывал мне кассир; однако не успел я еще как следует рассмотреть черты
  его лица, как меня внезапно охватило, словно волной захлестнуло, чувство
  смутной неприязни и даже брезгливости, которую я не мог ни понять, и
  объяснить. Мне почему-то показалось вполне естественным, что местные жители
  избегают ездить на автобусе, которым управляет подобный человек, и вообще
  стараются свести к минимуму любые контакты как с ним самим, так и с его
  земляками.
   Когда водитель вышел из аптеки, я пристальнее пригляделся к нему,
  пытаясь уяснить для себя причину внезапно нахлынувшего чувства.