лишь
  усиливало мое отвращение к его внешнему виду. По всей видимости, он работал
  или жил где-то поблизости от рыболовецких доков, поскольку за ним тянулся
  шлейф резкого, характерного рыбьего запаха. И все же, если в его жилах и
  текла какая-то чужеродная кровь, то я даже не решался предположить, какой
  именно- расе она могла при-, надлежать. Все странности и нелепости его
  внешности были определенно не азиатского, полинезийского или негроидного
  происхождения, и все же я теперь во многом понимал людей, считавших его
  чужаком, хотя самому мне показалось, что речь здесь может идти не столько о
  чужеземном облике, сколько о биологическом вырождении.
   Обнаружив, что кроме меня других пассажиров на этот рейс явно не
  предвиделось, я испытал явную досаду, поскольку мне по какой-то непонятной
  причине отнюдь не улыбалась перспектива совершить поездку наедине с таким
  водителем. Однако, когда настало положенное время, я был вынужден укротить
  свои привередливые сомнения и проследовал за водителем в салон, сунув ему
  при входе долларовую бумажку и пробормотав одно-единственное слово:
  "Иннсмаут", Он протянул мне сдачу в сорок центов и на мгновение окинул меня
  довольно любопытным взглядом, хотя при этом и не вымолвил ни слова.
   Я выбрал себе местечко подальше от кабины, но с той же стороны, где
  сидел и он -- уж очень хотелось во время поездки полюбоваться панорамой
  береговой линии.
   Наконец ветхий транспорт резко чихнул и, окутываемый облаками выхлопных
  газов, шумно загрохотал по мостовой мимо старых